В эту Долгую-Долгую ночь не пугайся ни стука, ни зова,
И ни тени у Круга огня, и ни памяти в сердце своем,
Потому что — пришли и пришли, а кого навещать им другого?
И кому же беззвучно шептать, что еще победим и споем?
Наливай. Вспоминай и пои.
То тебя навещают — твои.
ничего вам хорошего я не скажу, народ…
это счастье идет и снова проходит мимо.
эти нирнаэт повторяются каждый год,
это значит, что снова лето неповторимо.
а когда остывает ложе моей реки,
распускаются распоследние нифредили.
и становимся мы одинаково далеки,
будто мы навсегда и накрепко победили
2013 г.
Кофе был растворимый, ужасного качества — хотя Кай не знал неужасного растворимого кофе. Палочки корицы, засушенные апельсины на красных шерстяных нитках, расписные чашки в алых драконах на иссиня-черном фоне, белые салфетки на черных полированных столах — и эта бурда. Под светильниками, похожими на стеклянные яйца, полные то ли лунного света, то ли молочного коктейля с ванилью и миндальной стружкой. Впрочем, вполне возможно, здесь в него вместо молока налили бы белого пластика. (далее…)
Смиряйся, бойся, сдавайся — ну?
Провалы в стене черны.
И кто недостоин поймать луну —
Не спрячется от луны. (далее…)
Стихотворение из книги «Песни мельничного колеса«, опубликованной в 2013 году.
Кто родился в день воскресный,
Получает клад чудесный. (далее…)
Жил был на свете человек, который всем завидовал.
Каждый вечер, когда его соседи сверху выключали свой верный перфоратор и садились тихо посмотреть какой-нибудь добрый фильм, например, «Пилу-4», он плакал и молился, и звездное небо подслеповато щурилось ему в приоткрытую балконную дверь. (далее…)
Сказочник
Серпантиновый морок, бесснежные январи.
Городская зима больна, в городах темно.
Запасные носки пуховые собери,
Контрабандные сказки, в которых второе дно…
В городах, где ложатся рано, не видят снов,
Прорастают твои истории изнутри, (далее…)
Очень просто. Не было, не прошло,
Ничего — поэтому не жалей.
Покидали мутную Скапа-Фло
Корабли и призраки кораблей. (далее…)
Накрывает это тебя с головой,
И полежи у межи.
Что ты думал — ты будешь вечно живой,
Но кто тебе сказал, что ты жив?
Что ты все еще жив?
Ты говорил с камнями и сон-травой,
Что скажешь мраку и лжи? (далее…)
Хороша: колдовская стать, колдовская кровь,
колдовская осанка, глаза и брови изгиб.
Как она наливает кофе, идет в метро!
Как умеет любую дверь открывать с ноги!
Как на ногти по средам наносит французский лак!
Как несет – от плеча – ажурную тень крыла! (далее…)
Он говорил и смеялся, мол, главное — сметь,
Пускай и в царстве теней.
Он был такой — он заговаривал белую смерть
И становился черней. (далее…)
Наш поэтический коллектив Networчі празднует первый год со дня основания. Просто приходите! Будем читать, слушать других, радоваться.
Дорогие харьковские читатели! Мы с вами давно не виделись. Я соскучилась, например. Так что мы с NETWORчі объявляем осенний литературный вечер — время для длинных сказок, сентиментальных историй и просто хороший способ скоротать длинные сумерки, полные золота листвы, горечи костров и печали. (далее…)
**
Перед бурей в пустыне поют валуны.
Среди них и ищи меня —
в небольшом аду солдатской жены,
в бесконечности, где ледяные сны,
где ни памяти, ни огня. (далее…)
Не впервые подумаешь — вот бы туда пошел.
Догореть дотла.
У них там есть такой желтоватый шелк.
Им завешены зеркала. (далее…)
И пускай ты уходишь в светлую и свою,
но дойдешь седой.
Это мир утекает в новую колею
дождевой водой. (далее…)
Так вот приходишь, бедный, к черту да на рога,
Только зря робел.
Видишь, теперь не ты будешь верить своим богам,
А они тебе. (далее…)
Молитва не о себе
Я молюсь на четыре стороны света,
Не себе прошу — так услышь-ка.
Вот они что есть, господи, а что нету, (далее…)
Известно, что чудо случается, если не ждешь.
Вот, например, представляете остров Крит?
Когда Минотавр покидает свой лабиринт,
На Крите тепло и дождь.
(далее…)
Чудесная новость, которая очень меня порадовала! Мы долго шли к этому, но наконец-то пришли. Отныне у литературного объединения NETWORчі есть своя полочка в книжном магазине «Книгарня Vivat» на улице Квитки-Основьяненко, 2 в Харькове. Это значит, что у моих книг тоже появился новый адрес. (далее…)
Вот и шкура сменяется, и броня,
Возрастает октановое число.
Постарайся теперь поскорей понять:
Ничего в этих случаях не хранят,
Ничего для памяти, все на слом,
И добро, и зло. (далее…)
Вот представим – туманы ползут из теснин,
День-то темен, но…
Или допустим вот, что ты одинокий ронин,
Но это временно.
Ты уснул и проснулся под бумажной луной,
Пил, но не был хмельной. (далее…)
У меня потрясающая новость! Это довольно сложно сделать, но стараниями Миранды из США книга «Песни мельничного колеса» теперь доступна на Amazon. (далее…)
«Кольорове коло» — перфоманс о том, как стихи вызывают эмоции, и как читатели невольно могут отдавать их поэтам. В наше время тотального срача общения в комментах — очень жизненная тема. Место действия — литературный музей в Харькове, время — День музеев. Наверное, наблюдательные заметили, что у нас в тот же день было еще одно событие, так что это оказалось нелегко. (далее…)
В рамках Дня музеев в Информационно-выставочном центре «Бузок» прошел литературный спектакль «Целую, пиши». История про фото и письма из старых альбомов, про прошлое, которое проступает на поверхности настоящего, как старые фрески, как узор древесины сквозь толстый слой лака. (далее…)
До небес, будто эхо сильное, долетай,
под землей просочись ручьем,
под землей – ничье. (далее…)
Кто глядит в пустоту – тем посмотрит в глаза пустота.
И прошепчет: «Все в мире пройдет, почему бы не вы?»
Ты в таком тупике, твоя книга написана так,
чтобы в самом конце ни один не остался в живых. (далее…)
Ну что, уже можно! Верстальщик взял в работу самую необычную книгу в моей жизни, четвертую по счету и очень знаковую.
Это первая моя книга, целиком написанная по-украински.
Это первая для меня и моего соавтора книга, которая не планируется к выходу в бумажном виде — совсем. (далее…)
В литературном объединении (я бы даже сказала, почти преступной группировке Networчі) мы делаем очень разные вещи. Я, например, стала развивать канал Youtube и брать интервью у интересных людей. (далее…)
— Дорогие друзья, — сказал гетьман Очевидько, — в наступающем году реки так же точно будут течь к морям, как и в прошлом. Земля будет вращаться вокруг солнца, но некоторые продолжат это отрицать. Это значит, что все будет, как мы привыкли, и вообще опасаться нечего. Ура! С Новым годом! Вы празднуйте, а я поехал, мне еще надо три села поздравлять и один полустанок за Гыкавкой.
Он тяжело слез с некрашеной табуретки, погрузил в тачанку поломанную раму от телевизора и другое барахло, взгромоздился сам и помахал слушателям. Отец Павел задумчиво заиграл на губной гармошке что-то среднее между «Джингл беллс» и «Ти ж мене підманула». (далее…)
Наконец могу с радостью объявить о презентации книги «Клан Росомахи» в Харькове. (далее…)
У доброго мага графин с волшебством упал.
Разбился на белом кафеле по-простому.
Над городом начинается негопад. (далее…)
После первого успеха спектакля «Пять» мы немножко расширились, основали литературное объединение NETWORчі и объявляем литературный вечер «Чорнотроп» — то есть время, когда снег только планируется, но уже холодно, жутко и темно.
(далее…)
Однажды она просыпается ровно в шесть.
Метель за окном, а в спальне — цветной торшер…
Не пишет записки и не составляет план,
И не понимает, зачем она с ним спала. (далее…)
Наблюдай, как плывет закат, на краю сиди,
за которым клубятся желтые облака.
Мы оставили все, форматируем жесткий диск, (далее…)
«Песни мельничного колеса» — книга, изданная в 2013 году в издательском проекте «Более другое» в Минске. Это — сказки, стихи, отголоски в ветре и дожде, плеск воды в мельничном пруду, нашептывающий звездными ночами старые легенды. (далее…)
Анархист Матюкайленко и Василиса Лазутчица
Подбираясь уже вплотную к лагерю анархиста Матюкайленко, лазутчица Василиса сделала пятнадцатое селфи – с ботинком, который лежал в траве и зиял большой дырой вместо подошвы. И запостила его на своей страничке, чтоб девочки поставили «класс», а другие девочки – лайк, а третьи – сердечко в инстаграмме. (далее…)
— Эгей, поребрик привезли! – прокричал с холма рослый детина, восседавший на верблюде. Анархист Матюкайленко аж протер глаза, а рептилоид – очочки. Отец Павел перекрестился. И правда, на сочной травке переминались с ноги на ногу добрые ездовые верблюды – два двугорбых и один одногорбый. На каждом неловко сидел ездок, облаченный в длинную рубаху поверх полосатых спортивных штанов, арафатку и кеды «Адидас». Под рукой у каждого был гранатомет и чайник. (далее…)
Выходи-выходи до околицы провожать. Постоим на ветру, помолимся богу Джа, ну какому уж есть – помолимся, помолясь, вон слоны растоптали грязь – и какая связь? (далее…)
Вот замок – почти Париж, но не стоит мессы, ну разве что книжки свидетелей Иеговы. Принцессы не носят джинсы, не пьют принцессы, не курят, что вы. (далее…)
Одесса! Я уехала, но «Росомахи» никуда не уезжали. Книгу можно будет купить на тематическом конвенте FanExpo.
13-14 августа с 12.00 до 20.00 в выставочном центре Морского вокзала издательство Stellar предлагает ее всем желающим. Кроме того, кажется, кому-то повезет, и эти люди получат книгу в качестве призов — но об этом больше знают организаторы.
Всем мои горячие приветы :)))
Где переключается этот дракон? На этот вопрос мы вместе искали какой-нибудь ответ — логичный или не очень. Вместо того, чтобы я занудно говорила о книге и о том, что меня вдохновило, и все такое — мастер-класс по сборке собственного фентезийного персонажа. (далее…)
Одесса, Ришельевская 33, Терминал 42, 3 августа, 20:00
Хотите почувствовать себя создателем мира и конструктором драконов, которые легко переключаются и послушны вам? Тогда приходите на мастер-класс «Где переключается этот дракон?» Мастер-класс посвящен созданию персонажа фентези. Если вы уверены, что хорошо представляете себе драконов, и если вы не уверены в этом, в конце мастер-класса вам будет понятно, как продумывать дракона, чтобы он не был похож ни на какого другого. (далее…)
Оборотни, живущие в городе, не оборачиваются в животных. Но у них тонкий слух, острый нюх, их томит полная Луна, а еще они могут ходить между мирами… Вот только устоишь ли ты против соблазна стать настоящим хищником? (далее…)
Если ты уже подожжен, то чего – гори,
Если вышел за стены замка – седлай коня.
Нет, я только тебя провожу до второй двери.
Попроси за болотом ведьму, а не меня. (далее…)
Аватар Панасович был такой синий, что рептилоид сначала принял его за своего и спросил секретный пароль. Плохо быть рептилоидом в степях возле Переплюйки. Вроде бы в воинстве анархическом прижился, и весело, а поговорить не с кем – так, чтобы по душам. Не поймут ни томления в хвосте, ни когда чешуя меняется весною…
Однако Аватар Панасович, вместо того, чтоб ответить на пароль и масонский рубль в секретном приветствии подальше в особый кармашек спрятать, завращал испуганно глазами и забулькал, а потом упал в обморок, закатив синие очи под синие веки. (далее…)
Размешает туман туманная госпожа. Мы выходим угли мешать и слегка дрожать у тумана в густых тенетах, в его плену… он густеет – его и ложкой не провернуть. (далее…)
Плакал над старым садом, пытал судьбу,
Мерз по такой жаре, по такой жаре.
В жизни всегда есть место чему-нибудь
Вроде разбитых окон и фонарей.
Слепо встречали брошенные дома, (далее…)
Иван Кнопка поправил седые кудри и расстелил клетчатый плед на зеленой, сочной, как грунтовой огурчик, траве. В корзинке у Кнопки были как раз огурцы — правда, заморские, чуть-чуть загнутые крючком. А еще было винишко беленькое, красненькое, а также домашний самогон в пузатой бутыли. Ну и по мелочи ветчины, сала, черного хлеба из французской пекарни да золотой сырок с изюмом из черных бриллиантов. Сырок совершенно ни на что не годился, был тяжелый, неудобный, на шею не повесишь и бутерброды с колбасой, завернутые матушкой Кнопки, опять помялись. Но Кнопка без сырка не мог. (далее…)
Идет краснокожий воин тропой войны.
Там все однозначно, тени всегда длинны
И нет никакого вовсе конца пути. (далее…)
На этом сайте есть раздел «Крупная форма», но до сих пор он был пуст. Сегодня там появился первый подраздел — «Шервуд». Эта история еще не закончена — впереди две книги. Но ее вполне можно читать отдельно. Она доставляла мне большое удовольствие, пока я ее писала, но я не очень серьезно к ней отношусь. В частности, я никогда не искала «Шервуду» издателя и не собираюсь это делать. (далее…)
Собственно, никаких пока комментариев. Угадайте, что это :)
<span style=«visibility: hidden;»>робин гуд читать, робин гуд онлайн, баллады о робин гуде</span>
Он вернулся в этот город ранней весной. И сразу подумал — весной особенно заметно, что в этой дыре никогда не чинили асфальт. С тех самых времен царя Гороха, а то и, может, раньше.
Город принимал его или душил… объятие или захват? Уже почти забылось это ощущение, эти серые облака, бегущие над серой водой луж, и эта вневременная пустота, когда все известно наперед, а до Нового года целая вечность, и спешить даже есть куда, но зачем?
Улица расстилалась перед ним, как теплая змея, и он шел по ее чешуе, вспоминая и заново принимая свои воспоминания. Сегодня все закончится. Он не мог в это поверить. Он был убежден в этом. (далее…)
— Продавщица Люба и санитарка Маша наваляли вчера душегубу Харитону, — задумчиво сказал анархист Матюкайленко и помешал в котелке ложкой. Над Переплюйкой орали жабы, высыпали редкие звезды и носилась тучами ошалелая мошкара.
— Да не может быть! – возмутился папа рептилоида. – Хрупкие женщины, прекрасный пол, и такой ужас, как же так! (далее…)
Там книги, на их обложки садится пыль,
Там перья скрипят, там тихие голоса.
Он спит на скамье, во сне он сошел с тропы,
Его поглотили заросли и леса. (далее…)
У медового лета объятья нежны и жарки, ишь из сада потянет-тянет вишневым духом. Это время летать, разворачивать дни-подарки и лохматый и рыжий август чесать за ухом.
А садовник устал и зол — и таскает воду, у него под завязку пчел и вишневой жажды, он не хочет уже ни вишен, ни сот, ни меду, задремав, он во сне встречает свою свободу, он мечтает, чтоб этот сад облетел однажды. (далее…)
Кто его до костей достал – улетает в бан,
Но не всех позабыть он может, такой прикол.
На колеса мотает трассы шайтан-арба,
Потому легко. (далее…)
Он знает, как звался прежде, но много ли вложишь в имя? Он помнит всего до черта — и скалится многовато. Он сидит над улицей, заполненной неживыми, и смогом, и желтым дымом, как приторной сладкой ватой. Глядит он всегда на небо, сосульки, зажмурясь, лижет. Завел огород, очаг, небольшого бога. Они стоят внизу, но во сне подступают ближе или когда он задумается немного. (далее…)
Однажды в селе Гыкавка произошел теракт. На порог сельмага пришел какой-то странный мужик, сел по-турецки, глаза закрыл и загудел, как паровоз: «Оммммммм». Продавщице Любе сразу стало нехорошо, она уронила банку с огурцами и сама чуть не упала со стремянки. (далее…)
Однажды у анархиста Матюкайленко был тяжелый день. С самого утра он принял сто граммов, три присяги на верность идеалам анархизма и пять ящиков патронов под десять накладных. Накладные рисовал неуемный подпольный бухгалтер Федя и на каждой ставил печати — круглую, квадратную и детскую из набора, в виде свинки. (далее…)
Иногда с бойцами разнокалиберного фронта случалась неприятность. Только как следует разойдутся, только вот-вот победят — как является лесник в ватной телогрейке и давай лопатой из вверенного леса выгонять белых, красных, синих и зеленых. Особенно он почему-то голубых не любил, и зря, они ведь были как раз миротворцы, а не то, что ему по черно-белому телевизору показали. (далее…)
Анархист Матюкайленко был человек собранный. В любой непонятной ситуации он собирал пулемет. Иногда он его разбирал, во-первых, потому, что положено, во-вторых, чтобы было что собрать в случае чего. (далее…)
Вообще это подарок для Евгении Йен, которой он был обещан еще до Нового года. Она сказала эту строчку и попросила историю о ней. Вот так вот вышло. (далее…)
Помирал у пруда в тенечке Омар Хайям,
завещал рубаи похабные сыновьям.
Был он даже не то чтоб как-то особо болен —
а скорей ироничен, зол и немного пьян. (далее…)
Три гетьмана сидели за длинным дощатым столом, покрытым немного поеденной молью бархатной скатертью с кистями. Гетьман Очевидько, стыдливо кося в сторону, заплетал кисточки в косички, и на конце каждой повязывал двойной бантик. Двое других были анархисту незнакомы. Один в зеленом берете с облезлым пером, но с булавою тяжелой и усыпанной каменьями, второй – маленький, тщедушный и в скафандре. Поверх скафандра был выпущен шнурок со стандартным синим бейджем, прозрачным, в синих уголках. Слово «ГЕТЬМАН» было выведено на бейдже голубым маркером, последняя буква Н слегка потекла. (далее…)
Весна наступала на степь, как на больную мозоль – не отбрешешься, не притворишься, что ничего не было. Всем хотелось петь что-нибудь душевное, поэтому все ругались матом вдвойне старательно.
Лесник влюбился в продавщицу Любу, да так страстно, что потерял ушанку и пить перестал на целую неделю. Все топотал у забора да посылал Любе томные взгляды, один другого косее – кос был от рождения, а тут и вовсе… Интервент Валера томился по санитарке Маше, но внушительный взгляд пулеметчика Назара заставлял его держать свои чувства при себе. Каждый день он начинал писать письмо с просьбой о политическом убежище в республике Чад, но ни разу не закончил. О ком страдал рептилоид, никто не знал, но вел он себя подозрительно – каждый вечер писал стихи гекзаметром, извел с начала мая две общих тетради и одну конторскую, Любой подаренную. Люба любила необычных мужчин. (далее…)
Жила-была женщина, у которой не было времени. Не было времени как следует приготовить еду, навестить бабушку, прочесть книгу, которая давно ждала своего часа и работала подставкой под чашки и сковородки, пока на обложке не отпечаталось два ровных круга — побольше и поменьше. (далее…)
После смерти уходят в объятия белых рек,
В обветшалые капища, полные трын-травы.
Признавайся, что ты беспамятный древний грек,
Вот и хочется то ли выпить, а то ли выть. (далее…)
Наконец-то я получила этот альманах — и поняла, что я соскучилась по Ольвии, той степи, камням, сухим травам… А ведь это было целую жизнь назад. Надеюсь вскоре дать всем ознакомиться с содержанием альманаха в электронной форме — если составители согласятся. Он того стоит.
Литературный вечер в Киеве, в некафе «Беседниzzа» на Майдане. Запись — информационное агентство «Поряд з вами». (далее…)
Все мы страдаем от собственных схем,
Все мы немного болим.
Эта дорога идет в Бейт-Лехем,
Эта – в Иерусалим.
Ради чего этот мир хорошел —
Фары, дорога, стена,
Младший сержант, допустим, Моше,
Который спит у окна. (далее…)
Граница была на асфальте почти не видна. Давно не подновляли, да никто и не просил: каждый знал свою границу так, словно она хлестала наотмашь, только подойди. Ин остановился, вглядываясь, как привык, в дома соседнего квартала. Дорога здесь уходила круто вниз — полированными ступенями. Почему полированными, если никто никогда не спускался по ним? Камень простой, почему он выглядит так, будто по нему ежедневно ходят? Дальше, за лестницей, внизу — цветные черепичные крыши, деревья в цвету, а в его районе полтора тополя да липа. Ни одного фруктового дерева. (далее…)
Жила-была ненастоящая женщина. С детства ей говорили, что настоящая женщина на ее месте поступала бы иначе, неважно, как — но иначе. По-другому бы ела, ходила, дышала, спала, грациознее бы сморкалась в носовой платок, очаровывала бы мужчин одной мочкой уха, не вспотев, варила обед на сорок человек, пожары тушила взглядом и лечила алкоголизм нежным шепотом. И носила бы юбку «рыбий хвост», непременно красную.
Читать дальше на сайте первой публикации.
Фото Юлии Соловьевой. Модель — автор.
Это — серия небольших рассказов, которые я писала специально для своей работы — женского блога, где и до сих пор главный блогер и редактор в одном лице. Начиналось как баловство и способ заполнить группы в социальных сетях. Да, за зарплату, в рамках рабочих обязанностей, но и по зову души, потому что идея-то была моя. Сперва я писала только то, что приходило в голову, а затем попросила читательниц самих присылать заказы, то, о чем им самим хотелось бы прочитать. До этого цикла я была противницей творчества на заказ, а здесь обнаружила, что записки читателей дают мне дополнительное вдохновение и стимул писать. (далее…)
Подведены итоги конкурса короткой прозы в журнале ТекстOver, так что «Мамонт» будет опубликован на страницах сборника по итогам этого соревнования.
Вообще я не очень конкурсный человек, но приятно, когда благодаря конкурсу получается посотрудничать с новым для себя изданием. Кроме того, это — первая публикация в новом 2016 году, а это кое-чего стоит.
Так что спасибо организаторам и читателям :)
Все естественно, как укус. Пригласи, налей.
Никакой игры.
Вот пустыня, лежат в ней остовы кораблей
И скелеты рыб. (далее…)
Призывай-ка к себе шаманов и далай-лам, у священников исцеления попроси, ну а я теперь совсем не по тем делам, я боюсь одинаково проповедей, реклам, привидений из дыма и стылости-мороси. (далее…)
Ищи-ка ты, друг, лису, лису в голубой долине.
На рыжих ее холмах, в оврагах ее, в росе.
Поймай-ка, дружок, лису, возможно, тебя расклинит —
Кошмарные сны уйдут, хотя не совсем, не все. (далее…)
Слепень был стар, очень стар. Он помнил столько разливов и засух, что если бы он был деревом, не счесть бы в нем годовых колец, а был бы камнем — пестрел бы от лишайников. Но Слепень был всего лишь человек, хозяин хижины из гибкого тростника и глины, с волосами в цвет вечно наступающих песков. Память его легко вбирала годы сытые и голодные, принимала сказки и истории, как принимает большая вода юркие лодки и торжественные царские суда. Его кожа высохла, как папирус, и морщины на ней были летописью таких лет, о которых живущие уже и забыли. Каждое утро проверял он свои сети, каждый вечер пек свои лепешки. Над ним летел песчаный ветер, сухой и колючий, над ним стелился туман с реки и ластился к ногам. (далее…)
Торгуют яблоками с лотка,
Отравы томят в меду…
А кровь — изысканна и сладка, (далее…)
Мой наставник, пожилой смотритель маяка, упокой его душу, седое Море, говорил так: «Если тебе непонятно что-нибудь, если ты боишься, если тебе одиноко, если ты заболел, если ты не знаешь, что делать — иди и зажигай огонь. А если ты знаешь, что делать, то ты знаешь, что следует идти и зажигать». (далее…)
Спи, мой любимый. Холодно под ольхою.
Спи безмятежно, сном корешков да зерен.
Эта — приходит яркою и сухою,
После наступит — яростен и узорен. (далее…)
Он станет пеплом, как был допрежь
Горящим твоим мостом.
Семь раз отмерено? Так отрежь
И вечно молчи потом! (далее…)
Смиряйся, бойся, сдавайся — ну?
Провалы в стене черны.
И кто недостоин поймать луну —
Не спрячется от луны. (далее…)
Windy Press — это такое издательство будущего. Во всех смыслах. Я ужасно рада, что мне довелось сотрудничать с ними – по многим причинам. (далее…)
Что? Пришел среди белого дня?
И скользишь, будто сказочный змей.
Только нечего взять у меня —
Заходи-ка, попробуй, посмей! (далее…)
И тут не шаг людской, ты знаешь, Браги, а поступь неуклонная морозья. Сегодня ляжет снег, поникнут флаги, разрежут небо санные полозья. И будет другом только запах браги, а там — сплошные тени на дороге. А наших не поднимут по тревоге. Мы чуем, Браги? (далее…)
Столько эпох во времени — все не торт,
если же где по нраву, не жми «репит».
Железнобокий лебедь идет во фьорд,
а под его боками волна кипит. (далее…)
Представь, вот сидели бы мы. Причал.
Цветные зонты. Вода.
И что бы ты сделал — молчал, молчал,
И вдруг встрепенулся — да? (далее…)
Я, хихикая, чушь несу.
То, что ищете — не найдете.
Я — избушка в глухом лесу,
Я — огонь в колдовском болоте. (далее…)
Ты узел спокойно и сам развяжи —
Порвется вот-вот.
Уволь меня от этой пафосной лжи,
От мелких хлопот. (далее…)
Зато котел закипает быстро.
И пар зеленый, и запах — сладок.
— Кого теперь, говоришь? Министра?
Ну, завтра будет ему припадок, — (далее…)
Растекается дым, исчезает любой, кто любим,
Человек становится «помним, любим, скорбим».
Вот приносят цветы, вот уносят какой-то хлам,
Не касаясь глубин,
расползаются по делам.
Наступает весна, зарастают следы травой,
вспоминая его, укрываются с головой.
Этот голос капельку так зловещ,
Но меня пугать не тебе, не тут…
— Подари мне очень простую вещь..
(Никакой опасности, сплетни лгут). (далее…)
Так бывает, что бог не выдал и черт не съел,
только вести идут, идут — охлаждают пыл.
А в активе — глоток вина и мешок крупы,
и еще неплохой прицел на плохом ружье. (далее…)
Я — тот ветер, что веет с моря и соль несет. Ты же помнишь, придет пора, я начнусь — и все. Поднимаюсь однажды к ночи и говорю: «Заполняй поскорей бочонки и темный трюм. Попрощайся, пирушку знатную закати. Затянулся штиль». И, хотя тебе сладко спится под шум дождя, и такие тебе красавицы вслед глядят, и в порту зацветает нежная алыча, оставляй причал. Потому что у мира подлунного есть секрет: там, откуда уйти нельзя, и уюта нет. Вот рассвет кипарисам волосы расчесал… Розовеют причалы, мачты и паруса, и роса, роса… Золотятся «Мари», «Луиза», «Святой Хосе». Все умеют на них смотреть, понимать — не все. Ты завел себе дом с камином на берегу, экономку — скареду, сплетницу и каргу. Ты завел и привычки, недругов и кота. Только все — не так. И когда времена не те и моря не те, Йо-хо-хо остается песенкой в плей-листе. Йо-хо-хо и такие скрипучие якоря. Вечера над чужими скалами догорят. Уходи же в моря-моря, уходи в моря, в моря… Города, что тобой оставлены навсегда — это самые незакатные города, там умеют ждать… Не тоскуй, берегов полно, городов и сел.. Ты же знаешь, придет пора, я начнусь — и все.
Фото Юлии Соловьевой
А сказка не досказана еще. Привал еще пока недолго длится. Лежит в холмах далекая столица, в холмах туманы, шорохи и лисы, но мы хитры, и злы, и узколицы. Расчет наш прост — и даже не расчет.
Не плачь, не бойся, спи, прекрасный мой.
Ты тоже будешь карой и чумой.
Лежи на шкуре, шорохам внимай. Мы пропитались копотью и пылью, чини, что обветшало, скисло — вылью. Что было сказкой — точно станет былью. Когда дойдем — какой-то будет май.
Ножи, как зубы месяца, остры.
Не бойся тигров. Бойся только крыс.
Фото Юлии Соловьевой
Не в духе Коля – мечта убита, здоровье гнило.
Желает Коля родиться черным в долине Нила,
чтоб мир невинен, и буйвол волен, и торс эбенов,
чтоб смысл жизни – без консервантов и парабенов. (далее…)
Хороша: колдовская стать, колдовская кровь,
колдовская осанка, глаза и брови изгиб.
Как она наливает кофе, идет в метро!
Как умеет любую дверь открывать с ноги!
Как на ногти по средам наносит французский лак!
Как несет – от плеча – ажурную тень крыла! (далее…)
Этой дороге — ни мер, ни лет, в этой дороге случайных нет. Те, кто идут — родились на свет, чтобы шагать по ней. Кто ты? Идешь и отводишь взгляд. Кто? Никогда не смотри назад, впрочем, направо, налево — в ряд тени теней, теней. Лучше уже не гляди туда. Для любопытных горит звезда, не отвечает ни нет, ни да, только горит-зовет. Заговорю, отберу, сотру, и полегчает тебе к утру. Этаким нету имен в миру, этим — огонь и лед. (далее…)
Горе забудется, Бальдр возвратится.
Поток остановился только к ночи, пар тянулся надо льдом длинными клубами, в воздухе было промозгло, и на оружии оседали тяжелые капли.
Малый прислонился к бетонной стене, вытирая ствол старой тряпкой, расползавшейся под пальцами в серые хлопья.
Учитель протер обындевевшие очки и снова водрузил их на нос. Поправил шапку. Снова надел толстые перчатки на меху. Все это — не отрываясь от осмотра периметра, освещенного прожекторами, от тонущего во мраке горизонта. Полагалось смотреть в оба, и он смотрел. (далее…)
Под утро на выцветшее белесое небо наползли жидкие серые облака. Тес понимал, что скоро они растают. Не то чтоб тут никогда не бывало дождей — бывали. Недалекое мелкое море иногда присылало несколько капель, остужавших пыльные камни. Но не сегодня, сегодня явно только подразнит.
Его не пугала эта планета. Она была как в дешевом симуляторе, какие выпускают пачками, чтобы детишки из спальных районов спокойно побеждали инопланетных чудовищ и не доставали родителей. Именно теперь, когда Тес точно знал, что он на волосок от смерти, страха не было. Просто симулятор. Кто-то из его спутников зашевелился во сне — может, Дея. Дея всегда так смешно попискивала…
А пока — не заманит меня постель,
Не согреет уютный дом,
Потому что буянит осенний эль,
И сдержу я его с трудом.
И тереть в висках, и держать в руках —
Так заведено испокон,
Но уходит день, и уходит страх,
Как ленивый цепной дракон.
И пока Межвременье тянет нить
Опустевших и гулких трасс,
Мне не надо есть, и не надо пить —
Только длить бесконечный пляс.
Повести плечом — мол, беда ни в чем,
Темноту разгоняет взмах..
И напрасно думать, с каким лучом
Станешь камнем в седых холмах…
За морями зима длинна, как отрез холста,
на краю земли…
Это — Сигурд Сметливый, рисующий гальдрастав,
чтоб отвадить лис.
Он рисует его на досках и на снегу,
с детворой и сам…
«Я же Сигурд Сметливый, — думает, — я смогу!
Приходи, лиса!»
И лисица приходит, рыжая в темноте,
и ведет других.
Вот, мол, Сигурд, смотри-ка, пришла я, как ты хотел.
«Хоть себе не лги!
Выходи-ка меня ловить, рисовальщик рун,
выходи в метель.
А не то я приду, посижу на твоем пиру,
а не то я тебя-то, наверное, заберу —
так, как ты хотел».
Солона, холодна вода на краю миров,
горячи ключи.
Видит Сигурд лисицу, оскаленную хитро,
И во сне кричит.
Если магия и творилась — ушла к утру.
Только лисьи следы рассыпаны по двору.
Расцветает такая ночь только раз – и то…
Может быть, темнота не та, времена не те?
На поляне моей золотистая горисмерть развернет бутон.
Я пока никто.
Но несет ветерок в дома аромат цветов,
аромат потерь.
Что же, князь мой, ты веришь в силу замков и стен?
Золотистая горисмерть, серебро луны,
это ты отразился в зеркале или нет?
В этом городе свечи гаснут, немеют люди, дома темны.
Что нам толку ныть?
Вот сплетается тихой песней судьба иных,
что поделать с ней?
Только встать и подпеть – охрипшим и в тишине.
Князь мой, брат мой, чужой и близкий, и вот еще…
Входит смерть наша в город с кинжалами под плащом.
Ты не знаешь причины, не знаешь ее, меня..
Но цветет горисмерть в лесу, и шаги звенят.
Я пою тебе, я храню тебя, выходи.
Много способов проиграть. Победить – один.
Фото с pixabay.com (geralt, SplitShire)
Мамонт был намного хитрее, чем считали охотники на мамонтов. Он прожил такую длинную жизнь, что давно не удивлялся, когда на него – в который уже раз – начинали охоту. Мамонт спокойно дожевывал завтрак, разгонялся как следует – и исчезал в тенях предвечернего первобытного леса, как будто и сам был такой же тенью, тяжелым мохнатым призраком. Охотники неслись за ним, как голодная стая, пугали огнем и оружием, но мамонт неизменно ускользал. (далее…)
В эту Долгую-Долгую ночь не пугайся ни стука, ни зова,
И ни тени у Круга огня, и ни памяти в сердце своем,
Потому что — пришли и пришли, а кого навещать им другого?
И кому же беззвучно шептать, что еще победим и споем?
Наливай. Вспоминай и пои.
То тебя навещают — твои.
ничего вам хорошего я не скажу, народ…
это счастье идет и снова проходит мимо.
эти нирнаэт повторяются каждый год,
это значит, что снова лето неповторимо.
а когда остывает ложе моей реки,
распускаются распоследние нифредили.
и становимся мы одинаково далеки,
будто мы навсегда и накрепко победили
2013 г.
Кофе был растворимый, ужасного качества — хотя Кай не знал неужасного растворимого кофе. Палочки корицы, засушенные апельсины на красных шерстяных нитках, расписные чашки в алых драконах на иссиня-черном фоне, белые салфетки на черных полированных столах — и эта бурда. Под светильниками, похожими на стеклянные яйца, полные то ли лунного света, то ли молочного коктейля с ванилью и миндальной стружкой. Впрочем, вполне возможно, здесь в него вместо молока налили бы белого пластика. Continue reading «Третье дождливое лето»
Смиряйся, бойся, сдавайся — ну?
Провалы в стене черны.
И кто недостоин поймать луну —
Не спрячется от луны. Continue reading «Противостояние»
Стихотворение из книги «Песни мельничного колеса«, опубликованной в 2013 году.
Кто родился в день воскресный,
Получает клад чудесный. Continue reading «Шварцвальд»
Жил был на свете человек, который всем завидовал.
Каждый вечер, когда его соседи сверху выключали свой верный перфоратор и садились тихо посмотреть какой-нибудь добрый фильм, например, «Пилу-4», он плакал и молился, и звездное небо подслеповато щурилось ему в приоткрытую балконную дверь. Continue reading «ПРО ЗАВИСТЬ»
Сказочник
Серпантиновый морок, бесснежные январи.
Городская зима больна, в городах темно.
Запасные носки пуховые собери,
Контрабандные сказки, в которых второе дно…
В городах, где ложатся рано, не видят снов,
Прорастают твои истории изнутри, Continue reading «Сказочник»
Очень просто. Не было, не прошло,
Ничего — поэтому не жалей.
Покидали мутную Скапа-Фло
Корабли и призраки кораблей. Continue reading «Скапа-Фло»
Накрывает это тебя с головой,
И полежи у межи.
Что ты думал — ты будешь вечно живой,
Но кто тебе сказал, что ты жив?
Что ты все еще жив?
Ты говорил с камнями и сон-травой,
Что скажешь мраку и лжи? Continue reading «Мрачнее некуда песенка»
